Этюд в багровых тонах
Нереальный. Похож на куклу. Запах формалина гораздо сильнее вызывает тошноту, чем вид трупа. Он воняет, только не запахом падали, а вязким медицинским снадобьем. На лице – какая-то хламида. На груди тоже лежит тряпка. Лишь спустя, когда моя провожатая пинцетом убирает ее, я понимаю что это его собственная кожа, заранее вырезанная из груди и нижней части живота ассистеном анатома. Кожа тела, предназначенного для препарации, черная. Лицо потеряло черты индивидуальности. Лысое, или бритое. Ни шея, ни голова скальпелем не тронуты. И кости шеи выпирают, как на анатомических картинках. Ног нет – они обрублены, а вот на левой руке, где кисть, – пятно плесени. Мужчина. Половые органы вырезаны. Кожа, все тело черное с отблеском фиолетового. Ни глаз, ни лица не помню. Небрежно пинцетом провожатая показывает внутренние органы. Видна диафрагма. Мне демонстрируют легкие, желудок, печень, какой-то желтый жировой слой, она называет его большой сальник. Почему-то запоминается, что на пинцете остаются клочки этого сальника. Кишки. Не верю, что когда-то это жило, функционировало, что в этом текла кровь, лимфа.
Больше всего меня притягивают обрубки его ног. Видны кости, суставы. Их поржавевший вид почему-то интересует меня, может быть потому, что очень похож на суставы животных на мясных прилавках базаров. Но все же, находясь рядом с трупом, до конца не могу поверить, что он был, что он жил, что где-то страдал, где-то встречался с женщинами.
Только когда его грудь снова прикрыли кожей, я заметил на ней след татуировок. На груди кожа почернела почему-то не так сильно, как на других частях тела. Но много времени пройдет прежде чем я узнаю, что студенты сами соскаблили верхней слой кожи острыми ножами, и всего лишь просто для того, чтобы яснее рассмотреть эту самую татуировку. И вот сейчас посередине, между сосков, сквозь тусклое серое пятно видны синие линии православного храма – большая картина – девушка на фоне церкви...
Пути господни неисповедимы. Надпись: «Женщина – путь к могиле». Это было сделано у него на предплечье, место, которое чуть выше локтя, но сейчас оно вырезано. Вырезано очаровательными девушками-студентками, учащимися держать в руках скальпель. А пророчество продолжает сбываться и в этот миг. Моя обворожительная провожатая решает показать мне, как правильно нужно сдирать кожу с трупа.
Остановить ее невозможно. Очевидно, что происходящее доставляет ей огромное удовольствие. В глазах у нее веселые искорки, а на руках – тонкие перчатки. Девочка приступает к операции. Сначала она как будто щиплет тело. И при этом объясняет мне, что выбирает самое мягкое место, потому что труп немного жестковат. Господи! Наверное, так она говорит дома о говядине, когда варит своему лучшему другу суп. Но, сейчас, наконец, выбрала. Кисть. И снова ущипнув его, девушка чуть приподнимает кожу, всего лишь чуть, потому что труп старый, и давно уже застыл в своей смерти. Затем быстро скальпелем срезает эту чуть приподнятую черную кожу. Ободряюще улыбается мне. А на руке трупа осталась небольшая ранка. Спокойно, без признаков хотя бы отвращения, она скальпелем поддевает края среза и, придерживая их пинцетом, начинает там, где-то глубоко под кожей, срезать тонкие мышцы, соединяющие мясо с дермой. Меня неожиданно привлекает таблица на стене, поэтому окончание этой, в принципе не сложной операции, я не вижу. Лишь потом, мельком глянув, на клочек кожи, я поражаюсь его толщине. Толщину его можно сравнить разве только со «Сникерсом», разрезанным вдоль попалам.
Отвратительно!
Бомж с храмом на груди достался студентам на распятие.
Когда я уходил, вновь прикрытое тело тихо лежало на столе, а напротив него стоял другой стол, за ним на парах будут сидеть студенты с тетрадками в линейку и клетку.
А сейчас комната чисто убрана, на стенах развешаны красивые таблицы, по углам стоят медицинские стеклянные шкафы, на окне висят белые занавески, а посередине – стол с человеком без ног.
